Алистер Кроули – великий маг, проводник завета нового эона, называл себя Великим Зверем и Антихристом. Для неподготовленного человека это может звучать пугающе, но для посвящённого нет лучше вести, чем победа Антихриста над Христом. Что же это значит и почему сия весть есть радостная весть, наполняющая триумфом победы наши души?

В нашей культуре с Христом ошибочно связывают самые лучшие качества, но так ли это верно? Чтобы разобраться в том, что есть Антихрист, необходимо вначале разобраться, что есть Христос и христианство, и, уверяю, эта задача далеко не так проста, как может показаться. Русский философ начала века Василий Розанов писал об особых, невидимых для нашего взгляда флуктуациях христианства. Почему ни в одной из религий не было ничего похожего на инквизицию? Почему языческие времена не знали религиозных войн, и все войны носили исключительно политический характер, а доблестный римский полководец молился богу или богине народа, против которого идёт воевать, обещая, что если они (боги) оставят этот народ, то в Риме будет воздвигнут Храм в их честь? В христианстве же не только иные боги, но даже иные понимания своего бога преследовались огнём и мечом.

Мы можем услышать, что это не истинные христиане, но почему эта «неистинность» родилась исключительно в христианстве, и все прежние культы были свободны от подобного сверхдогматизма? Воистину, невидимые флуктуации христианства – это феномен, который необходимо изучать, и сам Розанов, в конце концов, к своему ужасу стал подозревать, что спаситель – не Христос вовсе, а Люцифер, пришедший опустошить мир собою. Розанов был обычным человеком, даже не подозревавшим о тайной мудрости, потому это простое открытие повергло его в такой ужас, что, пытаясь укрыться от своего понимания, он противоречил себе на каждом шагу. Но сейчас, когда открыты многие тайные учения, дивным образом подтверждающиеся новейшими психологическими дисциплинами, такими, как Аналитическая психология Карла Юнга, например, есть ли смысл да и возможность бежать от понимания очевидного?

Кто есть Христос? Говорить что-либо об историческом персонаже Иисусе Христе не имеет смысла – исторические открытия говорят, что, скорее всего, он был одним из фарисейских религиозных реформаторов, частично связанных с зелотами. Лишь потом стараниями Савла из Тарса на него был спроецирован образ, который мы сейчас знаем. Новый завет – это не цельная философская система, но произведение искусства (бесспорно, высокого качества), противоречащая себе на каждом шагу. Не мир, но меч. Кто с мечём идёт, от меча и погибнет. Блаженны кроткие, но изгнание торговцев и проклятие смоковнице, на которой ещё не было плодов. При должной осознанности мы не сможем найти ни йоты последовательной философии, которую было бы необходимо опровергать.

Единственное, о чём мы можем говорить, так это о том архетипе, под действием которого последние две тысячи лет находилась большая часть человечества. И прежде, чем провозглашать царствие Антихриста, необходимо прояснить, что же представляет собой архетип Христа.

Что принципиально нового было в архетипе Христа? Какой психо-религиозный паттерн не был ни в одной дохристианской религии и появился в религии христианской? Очевидно, что сам путь Христа синкретичен – мотивы чудесного рождения, смерти и воскресения сопровождают человечество от момента первого его самосознания. Идеи Христа, как было уже сказано, противоречивы. Необходимо осознать не столько идеи, сколько главный эмоциональный пафос этой религии, принесшей так много бед человечеству.

Ещё Ницше понял, что Христос объявил религию рабства. Блаженны нищие духом, блаженны кроткие, блаженны малые – таких упадочных настроений человечество доселе не знало. Слабость не только была оправдана, но возведена в желаемое положение, догматизирована. Слабость и покорность в христианстве моральны, и, говоря об этой религии, нельзя ни на миг об этом забывать.

Прежде чем перейти к другим аспектам, необходимо ответить на возможную критику – «Но ведь среди христиан есть сильные и достойные люди». Эта проблема долгое время не давала мне покоя, отмахнуться от неё, как отмахнулся Ницше и современные антихристиане, я мог, мне действительно приходилось встречать по-настоящему аристократичных людей, называющих себя христианами. Пока не разрешен этот парадокс, мы не можем двигаться дальше. Сказать «исключения подтверждают правило» - значит, просто спрятаться от проблемы.

Понимание пришло мне неожиданно, когда я в очередной раз с удовольствием прослушивал песни известного рок-барда Сергея Калугина – человека, который считает себя христианином и принимает участие во всех х-ских таинствах – СИЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ В ХРИСТИАНСТВЕ АПРИОРИ ЯВЛЯЕТСЯ ЕРЕТИКОМ. Не смотря на то, что Сергей Калугин считает себя христианином, его песни имеют успех у несколько других категорий и групп людей: «Восхождение чёрной луны» и «Танец Казановы» очень высоко ценят многие известные мне сатанисты, а, к примеру, «Ночь защиты» - сторонники тантризма и, в частности, священности секса. Даже «Гимн» с классическими четырьмя архангелами осмысляется не в христианском, а в магическом контексте. Настоящие же христиане, с которыми волею капризной судьбы я имел возможность сталкиваться, песни Калугина несколько не любили, они для них были чересчур страстными, плотскими.

Поняв это на примере Калугина, я стал активно осмыслять тот же тезис по отношению к другим великим поэтам, писателям, философам, которые называли себя христианами. Видимо, из-за отсутствия знания они пытались оправдать христианство (для себя назвав зелёное красным), но практически никогда это не получалось. Всегда происходила конфронтация с официальным течением христианства, будь то православие, католичество или протестантизм.

Из почитания слабости и воздавания хвалы рабству рождается ещё одна идея – идея всеобщего равенства. Равенство сильных – это нонсенс, очевидно, что между сильными личностями всегда устанавливается некая иерархия и прямое или скрытое соперничество. Если это соперничество благородно – это лучшее, чего только можно желать. Именно в таком соперничестве и желании «превосходить» и рождаются лучшие научные и творческие открытия. В свою очередь, равенство рабов – равенство перед хозяином – вполне закономерное явление. Среди рабов не может быть иерархии, каждый из них является нулём. Потому состояния равенства и такого положения, при котором любая единица будет уничтожена, являются для них максимально желаемым. Таким образом, те, кто называют Христа первым коммунистом, полностью правы, да только что хорошего в коммунизме?

Следующий аспект христианского архетипа – это примат эмоций и чувств над разумом. Инфантилизм и вера в строгого и справедливого Отца, которого надо слушаться. Как сказано в евангелии: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном».

Здесь, к сожалению, сам Ницше, написавший «Антихриста», остаётся слишком христианином – для него инстинкт стоит выше сознания. Разум – это то, что выделяет человека из общей массы, следовательно, он должен быть принесён в жертву. Идеи жертвоприношения разума проходят красной нитью через всё христианство – от апостола Павла через Тертуллиана, Августина, Лютера и до наших дней.

Роберт Уилсон в своих исследованиях заметил, что человек в эмоциональном контуре полностью равен с животным и разница между животным и человеком начинается только с третьего контура, контура разума. Христианство полностью построено на эмоциях, и потому флуктуация от смиренных послушников, проповедующих всепрощение к ужасам инквизиции, становится понятной – если разум и интеллект отождествляются с Люцифером, а эмоции всегда оправданы, то любая эмоциональная реакция автоматически получает индульгенцию. Любой моралист эмоционален, и клянусь, я предпочту видеть у власти рационалиста-подлеца типа Березовского, нежели романтичного идеалиста, за свои идеи готового начать крестовый поход против вселенского мрака. Подлец-умник крови прольёт меньше.

Справедливости ради хочу сказать, что в некоторых случаях и в здоровых духовных традициях требуется жертвоприношение интеллекта. Но там это жертвоприношение происходит на достаточно высоких уровнях развития сознания (вспомним Юнга: «Прежде, чем говорить о жертвоприношении интеллекта, этот интеллект должен чего-то стоить, ибо жертвоприношение некачественных даров всегда считалось грехом»). К тому же это жертвоприношение идёт не в пользу чувств и эмоций (как в христианстве), что является шагом назад, а в пользу интуитивного видения, невыразимого на языке слов и концепций. Если воспользоваться системой Роберта Уилсона, то христианское жертвоприношение интеллекта – это отказ от третьего контура в пользу первого и второго, а оккультное – ради пятого и шестого. Большая разница, уверяю вас.

Следующим пунктом христианства, естественно вытекающим из первых двух, является враждебность к самой жизни. Для раба жизнь представляется чередой мучений, следовательно, она проклята. Любой, кто полон жизни, является грешником и еретиком. Даже Дмитрий Мережковский, искавший в своей душе пути примирения с христианством и считавший себя «мистическим христианином», сам того не желая изобличил христианство в одном из первых своих романов – «Юлиане Отступнике», как «религию смерти». Именно так христианство с его культом мощей и склепов во времена своего зарождения воспринималось культурными язычниками. Воистину, трижды прав гордый император Диоклетиан, нашедший самый лучший из возможных видов пищи для своих львов!

Христианство враждебно жизни. Подтверждения этому я видел как в истории, так и в повседневной жизни. Ко мне подходили представители разных христианских сект, и у них находилась реакция на любую игру: я мог назвать себя сатанистом, буддистом, атеистом, и всегда у них было в запасе, что мне сказать. Терялись они только в одном случае – когда я говорил, что полностью доволен жизнью. «А как же смерть?» - только и могли вымолвить эти рабы. Но без смерти не было бы жизни, смерть и страдания придают жизни особую пикантность, подлинность, которой лишен идеал вечного блаженства. Есть восторг наполнения и экстаз опустошения. И только на эти аргументы им было нечего сказать, ибо ни один христианин не способен понять наслаждение ЖИЗНЬЮ, ибо христианин – самый злостный враг жизни.

Из христианского отвращения к жизни естественно рождается презрение к сексу. Здесь в христианстве сокрыта коварнейшая ложь из когда-либо преподнесённых человечеству. В христианском обществе секса нет, есть только спаривание ради продолжения рода. Христианские учителя веками доказывали, что секс ради наслаждения есть грех и уподобляет человека животному. Открытия современной биологии доказали, что всё в точности наоборот – наслаждение сексом доступно только человеку, у животных же эта функция полностью автоматична и направлена на репродуктивную функцию. Следовательно, именно христиане, которые спариваются исключительно ради продолжения рода, подобны животным!

Из враждебности к жизни проистекает враждебность к женщине, ибо отождествление жизни и женщины архетипично от древних мифов и до Ницше, Шопенгауэра и Манна. Мы можем проследить тенденцию: философы-декаденты, враждебные к жизни, отличаются презрением к женщине, самый яркий тому пример – Шопенгауэр, а те, кто любят жизнь и полны ею, умеют ценить женщину и, как правило, имеют у женщин успех. Большое количество «жен багряных» у Кроули, любовницы и ученицы Юнга тому подтверждение. Сколько бы самые умные теологи не оперировали к прощению Марии Магдалины и культу богоматери, историческая реальность совершенно иная: вряд ли когда-нибудь в истории человечества была столь подавлена и изувечена естественная женская природа, как во времена торжества христианства (разве что в исламе, но и то он питается из одного корня с христианством).

Таким образом, мы можем выделить основные «добродетели» христианства:

Первая христианская добродетель – это отречение. Идеальная духовность, враждебность к жизни, бегство от неё, отречение от любой чувственности.

Второй христианской добродетелью является вера вместо знания. Мысль, интеллект, мудрость этого мира – всё есть зло для христианина. «Будьте как дети», то есть будьте наивны, инфантильны, зависимы – вот посыл христианства.

Третьей христианской добродетелью является смирение. «Подставь другую щёку», «блаженны нищие духом» - вот те евангельские фразы, которые выражают эту добродетель.

Пришло время поговорить об Антихристе. Если отречение, вера и смирение являются христианскими добродетелями, то добродетели Антихриста должны быть в точности противоположны. Это страсть и наслаждение вместо отречения, знание и мудрость вместо веры, мятеж и самоутверждение вместо смирения. Священная триада антихристианина, естественно, противоположна христианской.

Вот теперь и пришло время вернуться к священной Книге Закона. Первая глава сей книги – это послание Нюит, богини бесконечного неба. Нюит – богиня бесконечного экстаза, звёзд, материальной вселенной. Она само бытие, и это бытие для открывшего сияние – суть чистый экстаз, наслаждение. Не случайно Нюит, богиня бесконечного пространства, персонифицирована женской фигурой. Наслаждайся, чувствуй, пируй, но не превращайся в животное, превосходи себя в наслаждениях – вот экзистенциальное зерно её послания. Вопреки лишенной эротизма богоматери – единственном женском божестве христианства – Нюит сама вся экстаз и наслаждение: «Мой экстаз – в вашем, моя радость – видеть вашу радость». Она «лучистое пламя синевы, всего касающееся, всепроникающее, гибкое тело изогнуто для любви, и её мягкие ступни не вредят даже маленьким цветам». Было ли более прекрасное описание небесной богини в истории человеческой? Лично я не встречал.

Но это не тот экстаз, который делает слабым. Напротив – лишь сильные будут удостоены экстаза Нюит и, пройдя испытания, станут ещё сильнее: «Грубые должны пройти через огонь, пусть изящные будут испытаны интеллектом, а возвышенные избранные в высочайшем».

Будет отброшено всё, что препятствует экстазу – мораль, долг, ограничения должны быть уничтожены. «Слово греха есть ограничение. О муж, не отказывай своей жене, если такова её воля, о влюблённый, если такова твоя воля – уходи. Нет ничего, что может связать разделённое, кроме любви, всё остальное - проклятие».

«Вы будете собирать товары и накапливать женщин и пряности, вы будете носить дорогие украшения; вы превзойдёте все народы в величии и гордости, но всегда во любви ко мне, и так придёте к моей радости». Вот он – восторг жизни и предельная наполненность ею. Нет больше разрыва между небом и зёмлёй. Война плоти и духа закончена. Наполнись земным во славу небесной богини, во славу невыразимого экстаза её – вот завет нового эона.

Вторая глава – это послание Хадит, бесконечно малого, неделимого атома, который является нашей изначальной сущностью. Хадит представляет мудрость, знание, экстаз, но не чувственный экстаз Нюит, а экстаз постижения, экстаз раскрытия себя. «Придите ко мне звучит глупо – ибо я идущий». Хадит есть то бессмертное начало в нас, которое всякий раз устремлено к новым экстазам Нюит. Он её супруг, ибо бесконечно малое и бесконечно большое являются непрерывной парой, порождающей сознание.

Хадит есть то, что гонит нас вперёд, ни на миг не позволяя покоиться на лаврах. Он новое познание, а значит – разрушитель старых иллюзий. Есть легенда, что когда Кроули во второй главе вдруг испугался того, что его рукой писал Айвасс, в ответ на что появились такие строки: «Я вижу, ты ненавидишь свою руку и перо, но я сильнее. Ибо есть я в тебе, о котором ты не знаешь».

В параграфе 26 есть намёк на фаллическую природу Хадит: «Я тайный змей, свернувшийся, изготовляющийся к броску: в моём скручивании радость. Если я поднимаю голову свою, то я и моя Нюит одно. Если я опускаю голову свою и выплёвываю яд, тогда земля ликует, тогда я и Земля одно».

Третья глава – откровение Гора. Гор – великий воитель. Он создан побеждать, низвергать врагов, торжественно провозглашая свою силу. Гор – это мятеж, борьба за освобождение, безжалостность к себе и другим. Жалость и сострадание – да будут оставлены, ибо всякому, кто решил подняться в познании своём, нет смысла опускаться до сентиментальностей. «Врагам – не будет пощады».

Гор – великий мятежник и низвергатель старых основ. Время рабов и смирения прошло – две мировые войны, как и было предсказано, очистили мир для нового эволюционного скачка.

Третья глава наиболее сложна для понимания, необходимо определённое состояние, чтобы постичь её. Для этого нужно вспомнить par 6 из второй главы: «Я есть жизнь и податель жизни, следовательно, знание меня есть знание смерти». Принятие и постижение смерти есть условие полнокровной жизни, а кто, как не настоящий воин, полон жизнью и смертью?

Третья глава выражает суть смены эонов – крушение старого эона смирения и покорности под напором свежего ветра.

Новый эон наступил вот уже как сто лет. Впрочем, окончательное вхождение нового эона в свою силу должно произойти не ранее, чем через четыреста лет. Но уже сейчас мы можем видеть плоды нового эона.

Прежде всего, это увеличение свободы. В наше время в большинстве стран вы можете распоряжаться своей жизнью, как хотите, если не пытаетесь как-либо повредить существующему строю. Власть стала гораздо меньше вмешиваться в личную жизнь людей, хотя, безусловно, до полного освобождения ещё очень далеко. Появился Интернет – всемирная сеть, которая сделала практически невозможной запрет на какую-либо информацию – стоит поместить запрещённую в одной стране информацию на сервере другой страны, и она будет столь же доступна всем.

Рухнули многие сексуальные комплексы и запреты. Те кинофильмы, которые ещё тридцать лет назад воспринимались как вызов и нарушение всех запретов, сейчас выглядят достаточно невинно.

Резко улучшилось положение женщины в мире. Женщина стала занимать своё место в политике, бизнесе и других сферах, ранее для нее закрытых. К сожалению, порой эти движения приобретают гротескное выражение, но это понятно для переходного периода.

Власть христианства значительно ослабла по сравнению с положением начала века, хотя, конечно, до полной победы ещё далеко.

Итак, новый эон начался. А мы – те, кто способны думать, являемся теми, кто должен возвести первые стены над фундаментом, некогда установленным. Сейчас каждый мыслящий человек рано или поздно в своей душе оказывается перед выбором – отречение, вера и смирение христианства или экстаз, знание и мятеж духа нового эона.