Смысл и цель. Есть ли понятия более противоположные и, в то же время, столь же часто ошибочно неразличаемые? В современном мире каждый вдох должен преследовать какую-нибудь цель, при этом еще никогда не было потери категории смысла такого масштаба.

Книга Закона, цитата из которой вынесена в эпиграф, - это уникальный документ 20го века, последнее откровение смысла в обессмысленном бытии. Каждая строка, каждое слово этой книги – террористический акт против шаблонов, которыми мыслят те, кто наглухо закрыт в клетку стереотипных реакций.

«Чистая воля, не устремленная к цели… возможно ли вообще нечто подобное?» - спросит наблюдатель. Действительно, современный человек не способен и шага сделать без поставленной цели, и именно в этом наступает смерть его духа. Ведь устремление на цель есть главная причина растворения индивидуальности в механизме системы. И не так важно, какой это механизм – грубая трактороподобная машина под названием «совок» или современная высокотехнологичная матрица современности.

В фильме Тарковского «Сталкер» герой начинает свой поход в зону с исповеди в мучительной скуке современной реальности. «Раньше в каждом доме жил домовой, в каждой церкви – бог, а сейчас… Скучно». Это и есть ужас эйдетической искры смысла, оказавшейся в расчлененном пространстве целей. Неудивительно, что эти слова являются почти дословной цитатой одной из последних работ Юнга, которую ни Тарковский, ни Стругацкие, написавшие сценарий «Сталкера», читать в то время не могли, ибо просто не существовало переводов.

Смысл и цель. Смысл – категория холистичная, целостная. Во вселенной смысла его противоположность не может существовать, ибо смысл включает все грани бытия от алеф до тау. Эксперименты Юнга, проведенные совместно с ведущим физиком того времени Вольфгандом Паули, убедительно доказали, что в пространстве смысла не существует ни временных, ни пространственных ограничений, ибо сказано – «рана может быть причиной ножа». Смысловая связь имеется не только между причиной и следствием, но и между следствием и причиной. Ограничения присутствуют только во «тьме внешней», которая существует как иллюзия, авидья, неведение смысла. Однако смысл включает в себя даже само неведение, ибо сказано: «Боль разделения ничто, радость растворения – всё. Я разделена ради любви, ради возможности единения». Любой желающий может провести параллели между этими строками Святой Книги и словами Юнга о том, что «разделение есть предварительное условие объединения».

Разберем разницу смысла и цели на примере. Представим поезд, в котором едут взрослый и ребенок. Взрослый четко знает финальную цель своего путешествия, поэтому время в пути – это потерянное для него время, которое следует убить бессмысленным и бесцельным действием, например, чтением книжки в мягкой обложке. То, что убийство времени – тяжелое преступление, наказуемое серпом Сатурна, этот взрослый едва ли догадывается. Для ребенка, напротив, в этот миг цель, будь даже это приезд к любимому дедушке, не существует. Он осознает её, только когда она будет достигнута. Для него все вокруг озарено полнотой смысла: и названия полустанков, и голос диктора, их объявляющий, и странная форма контролера, и все остальное.

Смысл тесно связан с тайной и еще глубже – с таинством. Потому потеря смысла связана с потерей тайны. Вместо тайны – много мелких секретов и загадок, которые существуют только для того, чтобы их разгадать. Но тайна не может быть раскрыта, тайна – это то, к чему можно прикоснуться и измениться. Тайна, таинство – «фактор бесконечный и неизвестный», а секреты – фрагментарные осколки невежества псов рассудка. В современном мире цель заменяет смысл, а секреты – таинство.

Современная цивилизация маниакально распространяет категории цели даже на те явления, которые находятся в пространстве смысла. Я очень много говорил о важности выстраивания точной семантической системы для посвященного, ибо именно в зависимости от нее организуется наше психическое пространство. Семантика матриэгрегора нередко закладывает тонкие ловушки, так что действия, принадлежащее к категории смысла, оказываются пойманы в границы цели.

Попробуем разобраться с этим. Нет смысла говорить о низшей магии, направленной на прямой результат, ибо тут все и так ясно. Гораздо интереснее более тонкие ловушки. Допустим, мы говорим, что практикуем йогу, медитацию или ритуал с целью достижения единства со Святым Ангелом Хранителем. Казалось бы, все правильно, ведь именно такую формулу предлагал нам Кроули. Но нет ли здесь ловушки «устремления к цели»? Мы получаем дискретную линию, при которой есть несовершенный я. Я должен проделать некую последовательность действий, выдержать некое количество асан, медитаций, разработать ритуалы, в итоге которых этот несовершенный я стану своим Сах. Но эта схема – не по смыслу, а по структуре – ненамного отличается от примера с поездом. Сами действия профанируются своей вторичностью – настоящее ценно не само по себе, а как ступень, ведущая к будущему результату. Смысл подменяется целью.

Гораздо более логично предположить, что сами медитация, асана, молитва, ритуал и даже чтение святых текстов (хотя почему даже, иногда это самая мощная духовная практика, и те, кто не понимают этого, едва ли достойны войти в храм гнозиса) являются процессом такого общения, которое имеет разные грани и тональности, но, тем не менее, является самоценным процессом в любой точке нашего положения. Это может показаться странным, но именно при таком подходе мне удалось достичь подлинной регулярности в исполнения необходимых практик. На ровной линии времени, ритуал оказывается чем-то вроде точек перехода из горизонтали в вертикаль, и, естественно, возникает желание сделать как можно больше и лучше. Разумеется, такой подход не приемлем для тех, у кого все еще не произошел разрыв с отцовским суперэго (по Фрейду), но разве Айвасс не говорил об особом избранничестве для постижения гнозиса?

Какова разница между дивинацией и гаданием? Мы все понимаем, что различия существуют, но только кто хотя бы для себя пробовал их четкое определение?

Разница между дивинацией и гаданием идентична разнице между смыслом и целью. В процессе дивинации результат вторичен, самым главным является процесс, священнодействие, право и возможность прикоснуться к таинству символического. Результат при этом включен в сам процесс и является реальностью мига. Так, полученная катастрофа может быть пережита на субъективно-психическом уровне в момент открытия карты и тем самым быть отыграна. Точно так же прикосновение к нам благого дыхания одного из возвышенных арканов ощущается с той секунды, когда эта карта открыта. Это и есть искусство дивинации, активное проживание символического в его полноте.

В гадании напротив доминирует цель, и, по сути, нет принципиальной разницы между тем, к чему обращаться – к совершенной системе символов таро или гаданию на кофейной гуще. Единственным критерием является точность самого предсказания.

Одной из поразительных параллелей с процитированной фразой являются слова Карла Юнга о том, что всякое действие, имеющее отношение к сакральному, в принципе лишено цели (точнее, имеет цель, в данном контексте – смысл) звучат следующим образом: «… Ритуал не обладает никакой практической пользой: это поставило бы его на службу какой-то цели, а целесообразность есть чисто человеческая категория. Все божественное обладает смыслом в себе самом, и это единственный известный нам законный смысл». (Карл Юнг «Символы превращения в мессе»).