Однажды утром, пять лет назад, глава французского Оазиса О.Т.О. (в миру - фотохудожник и поэт) Филипп Писье разбирал свою почту и обнаружил странную бандероль. В пакете было несколько эротических поэм и письмо от неизвестной девушки из Гамбурга. Под ним стояла подпись - Лилит фон Сириус, магическое имя незнакомки. Бросив взгляд на послание, Филипп пожал плечами: каждая вторая увлеченная магией девушка берет себе имя первой жены Адама. Но далеко не каждая имеет на него право. Вечером он углубился в чтение стихов и не смог оторваться до утра. Так начиналась история этой любви. И Филипп Писье, и Диана Орлоу (так на самом деле звали странную девушку, полячку из Познани с русскими корнями), были членами О.Т.О.. Поэтому не удивительно, что магия стала в их любви "мировой осью", вокруг которой вращались встречи и расставанья (он жил под Тулузой, она - в Гамбурге), сны, ритуалы, приступы нежности и бессердечия, безумные выходки и гениальные озарения. Темперамент и внутренняя бескомпромиссность запрещали останавливаться на том, что для обычных людей было бы едва достижимым пиком отношений. Они шли дальше, в глубину невыносимой, болезненной для многих интенсивности. Каждый Соискатель знает, что, только перейдя через Пропасть, он может стать равноправным собеседником Стихий.
В 1997 году e.v. Диана Орлоу скончалась от рака в больнице Гамбурга. Как убежден Филипп, Пропасть удочерила Лилит фон Сириус.
Мы публикуем выдержки из главного произведения Лилит "Liber 156". Текст с таким же числовым названием - "Liber 156" - есть и у Кроули. В предисловии к этой культовой работе А.К. сказано, что "сие есть превосходное изложение задачи Свободного адепта, данное в особых, внеинтеллектуальных символах, символах сексуальной магии". Кроме того мы должны иметь в виду и еще один аспект. Согласно Гематрии, Бабалон имеет число 156; и в примечании к своему отчету о 12-ом Этире Кроули сообщает нам, что "формула 156 - это вечное соединение или самадхи во всем". Это - слепая сексуальная страсть, которая управляет всем, прежде всего, это - дионисийство.
Также следует читать и "Книгу 156" Лилит фон Сириус. Это вовсе не обычная эротическая поэзия, а метафора пути адепта. Темы "запретные" в этом профанном мире для Мага символизируют болезненность и небезопасность пути вовнутрь, который лишь по недоразумению считается путем вовне.
Мы также публикуем предисловие Филиппа Писье к сборнику поэзии Лилит и одно из его посмертных писем к Ней. Тексты предисловия, письма и "Liber 156" взяты с сайта Филиппа Писье, с любезного разрешения автора.
ОДНАЖДЫ
В 1995 году я нашел в своем почтовом ящике несколько эротических поэм и письмо от неизвестной девушки. Я был сразу очарован ее стихами. Сборник назывался "Liber 156", собственно, ее "Liber 156", а не Кроули. Меня одолевали странные грезы. Некие невидимые силы предсказали мне вскоре: "Ты влюбишься в нее". Я отказался поверить в это, я говорил себе "не сходи с ума, нельзя влюбиться по почте".
ОДНАЖДЫ
Через несколько месяцев я встретил ее. В парижской эротической галерее "Les Larmes d'Eros" ("Слезы Эроса", так же называется одно из наиболее известных произведений Жоржа Батая). Она только улыбнулась и посмотрела на меня. Я изучал ее глаза. И этот голос в моей голове: "На этот раз ты пропал".
ОДНАЖДЫ
Ночь, в ее руках. Большая часть моей индивидуальности абсолютно разрушена ее объятиями и нежностью. Она была Святая Блудница, Алая Женщина, тантрическая жрица. Она была просто невероятна, она могла касаться некоторых потаенных областей рассудка и вылечивать то, что глубоко сокрыто в духе. На следующее утро ушли все скверные мысли, из головы выветрилось старье и комплексы, от которых я страдал много лет. Это было подобно своего рода психиатрической операции. Я так и не понял, как она была способна сделать это, где она изучила ту практику.
ОДНАЖДЫ
Однажды я посмотрел на ее астрологическую карту и видел Плутон, в соединении с Черной Луной (как у японского писателя Мисимы) в Середине Неба. В самом деле, иногда, она носила на лбу или на талии кусок ткани, на которой был нарисован японский иероглиф "смерть".
ОДНАЖДЫ
Она жила с большой змеей, питоном по имени Айвас. Однажды утром, я проснулся в ее кровати со странным чувством. "Лилит только что, кажется, изменила форму". Фактически, я обнимал и целовал змею. Ночью она подменила свое тело Айвасом. Это было ее чувство юмора.
ОДНАЖДЫ
Она всегда создавала странные устройства для бондажа. Первым подарком, который она мне вручила, было металлическое кольцо, включенное в кожаную полосу, которая должна была быть застегиваться сзади шеи, все это устройство было придумано, чтобы держать рот жертвы широко открытым. Совершенный инструмент для интенсивного обучения "глубокому горлу". На этом пути она любила использовать самые неожиданные вещи. Нелегко для девушки переносить имя Лилит, но своей испорченностью она действительно заслужила его.
ОДНАЖДЫ
Однажды, она написала мне, что хотела бы открыть бордель, укомплектованный Телемическими святыми шлюхами, в горячем районе Гамбурга!
ОДНАЖДЫ
Она напомнила мне о сцене из повести Эберса "Альрауне". Главная героиня, Альрауне, целует мальчика, стоя в дверях, зимой. Она кусает губы мальчика, и капли крови падают на снег. Эти строки всегда производили на меня большое впечатление. В то время я понятия не имел о цветах флага Польши.
ОДНАЖДЫ
Она провела странный ритуал в Познани, чтобы вызвать Лилит. Она получила несколько сообщений. Вот одно из них:
"Делай, что пожелаешь, вот весь закон.
Я, Лилит, Королева Польши, старейшая женщина Земли, говорю вам:
Я - первая и любимейшая жена Адама, ибо ELOHIM сотворил нас обоих, и он любил и желал меня, но я его не желала, ибо он был груб. Поэтому ELOHIM развоплотил меня, и с тех пор я свободна от реинкарнаций, душа моя вечна, как и ваши, но остерегается воплощения ныне и присно.
Тогда ELOHIM создал Еву, которая была послушной, желала быть женой Адама и его верной рабой. Ева была создана для мужчин, чтобы обслуживать их, выполнять их низменные потребности и жить униженной. Ева была первой рабыней мужчины, предназначенной удовлетворять его нужды, и с нею началось рабство женщин Земли.
Смерть ей и проклятие!
И на этой планете, где появилась я, частицей праха средь межгалактического небытия и беспамятства, я обрела вечность и искру, имя которой - ЛЮБОВЬ. И это - мое желание, желание бесконечного, невоплощенного существа сделать что-то на планете Земля, уникальной, разной, замечательной, вернуть ее к состоянию, в котором ее нашел ELOHIM, когда он прибыл со своей звезды Сириус, и восстановить ее из поражений, которые потерпели дети Адама и Евы.
И как основу, и дом, и начало своей работы на Святой Земле я выбрала землю Польши, и Святая Черная Мать - одно из моих Олицетворений.
Придите, o, дети, под звезды, и наслаждайтесь своей долей любви.
Обнародовала Лилит - конец.
Любовь - есть закон, любовь подчиненная воле".
ОДНАЖДЫ
Однажды, Айваз уполз из ее квартиры, используя туалетный сток, и вновь появился, тем же самым путем, в квартире соседа. Он испугал его до смерти.
ОДНАЖДЫ
Однажды, я дал ей книгу о магическом использовании менструальной крови, которая называлась "Ее кровь златая". Она начала красить холст своей собственной. Эта картина висит над моей кроватью.
ОДНАЖДЫ
Однажды я написал это предложение: "Ваша любовь требует игры в Русскую рулетку при помощи автомата".
ОДНАЖДЫ
После ее смерти я решил убить себя. Я написал завещание. Я был действительно готов. Но однажды ночью, мой Святой Ангел - хранитель отвратил меня от совершения самоубийства. Также, как в книге Густава Майринка: "Зеленый лик".
Филипп Письер, 21 июня 1998 e.v.
[Предисловие к польскому и американскому изданиям сборника "Ваша Навеки"]
ПИСЬМА К ЛИЛИТ
" И ангелов сонмы на выси небес,
И демоны в недрах земли... "
Эдгар ПО
ПЕРВОЕ ПИСЬМО
13/05/1997 e.v.
Здравствуй!
Ты умерла 30 марта.
Я сейчас настолько Ты, что если бы кто-нибудь разрезал моё тело, то он бы не нашел ничего, только Твой смех.
Немного тяжело писать Тебе это письмо, которое будет опубликовано для тех, кто последует. Кто пойдёт тем же путём, что и я. Это оттого, что отныне я одновременно живу в двух мирах, один из которых мертвый, а другой живой.
Когда пришёл факс от Грегора и Эдрюн, сообщающий, что Ты покинула Своё тело, это было как чёрный метеорит смерти, который пронзил меня, и от этого жизнь оставила меня тоже.
Любовь, которую я Тебе несу.
Это как прямое пламя чёрного огня, которому я должен скормить все, что я имею, и что я есть. Я не должен ничего сохранить от себя. Мне это не разрешено. И я этого не хочу.
Я надеюсь что-то еще сделать здесь, поэтому самоубийство, столь ожидаемое, пока подождёт. Или никогда не случится вовсе.
Со вчерашнего дня левое и правое поменялись местами, отныне я думаю не днями, а столетиями. Временами у меня возникает чувство, что мои глаза одинаково смотрят вперёд и назад.
Что-то наблюдает за мной. Ночью это как будто направляет меня. Мне ещё позволено испытывать боль, резкую, как ты любила, от мыслей, которые терзают меня, но это долго не продолжится. Я это знаю. Чтобы не стала меньше любовь, которую я Тебе несу, я должен отречься от моей псевдо-свободы, уничтожить все свои маски. Никаких больше мыслей, ни единой мысли, которая не соответствовала бы той, коей я не могу дать имя. Кроме....это как дрессировка, моя красавица. Ах, я вижу, что это начинает Тебя интересовать!
Похоже, я подошел к тому, что надо.
Мне ещё тяжело отделять всё то, что патологично, от того, что возникает в процессе превращения.
Некогда в Париже. В одном баре вместе с Паоло, который вряд ли видел кого-либо, более уничтоженного, чем я. Я был настолько в двух мирах одновременно, что видел их проникновение друг в друга, как это описано в конце романа Майринка "Зеленый лик". Я явственно видел очертания призраков.
Я просил любовь, которая не проходит. Я получил Твоё первое письмо в июле 1995 e .v., и, читая Твои строки, я обезумел от Тебя, еще ни разу Тебя не увидев. Это был как приказ от незримого, необыкновенные сны околдовали меня. Я пытался бороться с этим. Я говорил себе: нет, это невозможно. Я просто брежу. Не влюбляются по переписке. И затем, спустя несколько недель, Я увидел Тебя. В моей голове вертелась одна только фраза: "Теперь я пропал". Я помню, что старался не замечать происходящего. Но ничего не мог с этим поделать. Быть может, я бы мог бы устоять против Всего, но не против Тебя. Я действительно не мог предвидеть, что Ты сможешь быть для меня Всем.
Вся моя психология менялась. Я становился другим.
В январе 1996 e. v. была та ночь в Твоих руках, та ночь, когда я странным образом увидел свою смерть. И теперь я знаю, что у моего Ангела Смерти - Твое лицо. Та безумная ночь, когда мы гуляли по Парижу Нерваля, пьяные и влюбленные, вероятно, и скрепила печатью тайное обещание, которое несколько дней назад дал мне Закон.
Я просил о любви, которая не проходит. Я не задумывался о ее цене. То, что она могла быть невероятно высока, я должен был бы знать.
Я говорил себе: "Если Хадира Грюна (персонаж романа Майринка "Зеленый лик", "зеленый вожатый" в суфизме - прим. перев. ) не существует, я ничем не рискую. И если он существует, ну что ж отлично. Вперёд".
Возможно, на самом деле, я не был уверен в существовании неведомых законов, которые никто не может избегнуть. Я должен был понимать, что делаю.
Я не знаю, почему я сейчас говорю это.
Ты для меня термоядерный взрыв. Моя Анабель Ли. Шакти.
Смотри, что Ты сделала, мой стиль меняется, это безумно, это ужасающе, я пишу как Ты: мой слог растворяется в Твоем.
Meine Liebe, meine Rose.
Когда я приехала...я уже настолько ты, что начинаю писать о себе в женском роде. Я приехал в клинику Гамбурга чтобы увидеть Тебя. Я не знал, как Тебе сказать это. Но я Тебе это сказал по-русски, перед моим уходом.
Мы держались за руки в последний день. В этот момент, думаю, я понял, что это было: любовь выше любви призраков. Мне даже не позволили поцеловать Тебя в последний раз. Dura lex sed lex.У меня был насморк и не хотел добавить тебе ещё одну болезнь. Невозможно в Гамбурге не подхватить насморк во время Рождества.
Я ушёл, я снова закрыл дверь за собой. Сделал несколько шагов. Я вернулся, необходимо было чтобы я вернулся, я попросил Тебя дать мне Твой образ, который бы мог остаться во мне. Ты с трудом поднялась со своей кровати и приняла то выражение, которым могла совратить любого мужчину. Всего на несколько секунд. Я снова закрыл глаза. Наступила долгая тишина и она была подобно огромному гулу, как если бы Ты входила в меня, в этом было что-то ужасное. Теперь я точно мог уйти.
У Тебя была Чёрная Луна соединенная с Плутоном (как у Мисимы) в центре неба: когда звезды сходятся в этой точке, никто из нас уже больше не игрок.
Я иногда смотрю на полотно, которое Ты нарисовала Своей менструальной кровью, которое дала мне Элен: это трогательно. Это напоминает мне один из моих первых посвятительных снов в самом начале пути: А. С. (Aleister Crowley - прим. перев.) показывает мне природу моей личной формулы.
И затем этой ночью я пил Твою менструальную кровь из самого ее источника, я облизывал с пальцев этот мёд кровавого убийства, эту безумную нежность, темный аромат.
Это ужасно, сколь Ты разрушила во мне все. Ты знаешь: всё недолговечно. Нет ничего, но только единственная ночь, которую мы разделили, вожделенная плоть против вожделенной плоти, по крайней мере половина моей так называемой индивидуальности была разрушена Тобой, моя любимая. Это изумительно, я не думал, что такое может быть. Если бы я знал, что такое существо как Ты, могло существовать на этой Земле, я бы вырвал глаза, чтобы из них сделать Тебе интимные украшения. Да, моя прекрасная. Если бы я знал.
Мне лучше: теперь я подавлен, меньше чем в начале. Первые дни я тратил по 20 минут чтобы одеться. Необходимо было установить связи между моими руками, так как их воспринимали глаза, и функцией руки, словом "рука". Снова научиться двигать пальцами, научиться делать что-то. Пальцы шевелятся, не правда ли? Необходимо снова научиться всему этому. Но я никогда, никогда не буду жалеть об этой боли, Тебе посвящённой, посвящённой Тебе, Тебе, которая меня убила.
Всё это безумие. Клянусь в этом Твоей головой, которая более священна, чем все боги Олимпа.
Я брежу: это меня пугает: я говорю о том, насколько я становлюсь Тобой. Прости меня, это извращение.
В первый день моего приезда произошла одна вещь. Ты была так слаба. Тебе было так тяжело находиться в тюрьме из морфия. Я взял Твою руку и опустил свою голову напротив Твоей, чтобы обменять наши две жизни.
Но Ты встала специально. Телемитэ. Мы немного поговорили. О проклятой ерунде. И затем Ты сделала один жест. Ты стала приводить волосы в порядок. Это логично для святой блудницы. Я не сразу понял это.
Твоя расчёска двигалась так медленно, что одна прядь Твоих волос, чёрная как смоль любви к тебе, которую я несу, упала на подушку. Ты её взяла руками. Изумлённая, загипнотизированная. Это продолжалось минуту.
Прежде Ты часто пренебрегала своей внешностью, даже пребывая в добром здравии. И только сейчас я замечаю, что это было неверно. Это правда, да, правда: Ты принялась бороться в бесконечности каждой минуты Твоей боли, бороться против всех объединенных демонов рака и наркотиков, для того чтобы стать прекрасной для меня.
Приношение без видимых границ
Я был как будто разбит вдребезги о стены Единства. И в этот момент я понял, что через насилие искал нежность. И через секс - сердце. Все в Тебе - безумие, которое меня убивает. И это так прекрасно.
Несколько дней позднее. Тот священник, который меня поприветствовал. Приветствие от священника Осириса тому, кто стал священником Гора. Мы почти братья в этой боли, которая царит повсюду в больнице. Это было Рождество. Я смотрел, как на мишуру гирлянд и свет новогодних ёлок для умирающих и спрашивал себя: Бог - Ты или моя общность с Твоим страданием?
Была ночь с 11 на 12 декабря 1996 e. v., несколько дней оставалось до моего отъезда...Я мечтал обменять твоё имя на свое в Главном Великом Компьютере. Как это сделать? Во сне я почувствовал, что моя сердечная чакра выходит из моей грудной клетки, становится золотым шаром (я не знаю, как сказать по-другому) и крутится, разлетаясь во всех направлениях сразу и одновременно. Я клялся чем -то всем Богам Египта.., произнося слова, смысла которых я не знал, это приходило само, как если я бы я вспоминал текст, выученный много лет назад. И всё моё бытие сконцентрировалось в этом крутящемся шаре, и я пошёл в Амменти [загробный мир у древних египтян - прим. перев.], я пересек пилоны, и моё сердце оказалось на весах. Стрелка не шелохнулась. Я чувствовал, что меня вскрывают живым. Маат улыбнулась, и Тот принялся составлять запись обо мне, и он писал в досье, которое было посвящено мне. Объемное досье, вне всякого сомнения, более объемное, чем всё относящееся к моему настоящему воплощению. И он положил его на место. У него была голова Ибиса.
Пуля которая меня убьёт, даже если она будет из золота, она будет менее красива, чем Ты, моя любимая.
Вода изо рта будет как плевок Твоей божественной слюны.
Моя голова взорвется и моё чистое сознание со скоростью света преодолеет все пространства, крича Твоё имя.
Куда деться перед опасностью? Отправиться в наихудшее место с наилучшим наёмным убийцей?
Почему эта пуля летит в меня?
Я вижу пулю снайпера, медленно летящую в меня, и начинаю улыбаться. Ты приближаешься ко мне с той же скоростью, что и она. Как и она, попадаешь прямо в мою голову, я падаю навзничь, не из-за неё, из-за тебя, опрокидывающей меня на землю и осыпающей поцелуями. Он, очевидно, думает, что убил меня, я умираю от смеха при этой мысли, просыпаюсь, и Ты мне говоришь, что это продолжалось долго. Ты знаешь все эти годы без тебя.
Очень хороший сценарий. Да. В самом деле.
Да моя любимая, это так долго снова научиться существовать без возможности целовать ночь Твоих лодыжек. Или облизывать бесконечность у источника Твоей шеи.
Нет любви более фатальной.
Всё, на что Ты вдохновила меня, - "In Cauda Veneum" закончено, "Фрагменты", посвященные тебе, также. Закончится скоро и это письмо. Также и я, тем или иным образом.
Что касается физической смерти, то ты права. Не слишком быстро. Это понравилось бы слишком многим. Я могу также остаться здесь, чтобы сразить этот мир мертвых ублюдков. Особенно потому, что у меня есть склонность убивать именно таких, ИЛИ Особенно потому, что меня трудно убить даже таким способом.
А затем я должен сотворить из моей любви к Тебе одно чистое прямое пламя, которое никогда не колеблется. Мне помогут. ПОМОГУТ.
Я должен также обнародовать Твою работу.
Ты будешь смеяться, это не соответствует тону письма, но я не могу устоять: я просил знак, что Ты не умерла. В результате я лишил округу электричества на час.
Я верю, что вчера вечером в ресторане он переключил освещение, пока я ждал. Уже далеко за полдень, и моя физическая оболочка страдает меньше. И, прежде всего, я не принял моих нейролептиков. Большая часть этих строк возникла в моей голове в течении ночи и я, наконец, записал это на бумаге.
Мне не удалось моя красавица, заплакать более, чем единственный раз.
Я должен побриться, у меня физиономия уродливого призрака.
Думаю что я закончил. Святой из Бездны.
Я говорю Тебе: до скорого. Я целую Тебя туда, куда Ты пожелаешь.
Я люблю Тебя, как можно любить свою собственную смерть.
Твой навсегда.
ФИЛ
ВТОРОЕ ПИСЬМО
13/06/1997 e.v.
Cara Soror,
Привет тебе и поцелуи! Тебе - на всех распятых пространствах времени, тебе - ото всех жертв со дня сотворенья мира, тебе - под взглядом той Змеи, которая освещает Видимое и Невидимое, тебе - тем языком пламени, который - Слово Нашего Ангела, Слово, в Ассии [один из миров Каббалы - прим. перев.]проявленное больше как жест, тот жест, что охватывает кольцом безымянный палец моей левой руки.
Я полагал это законченным - но можно ли покончить с Бесконечностью?
В немыслимой чехарде состояний я перехожу от экстатических восторгов к смиренному удивлению. Как говорит Ангел, "Бог способен на Все".
Решительно необходимо писать Тебе письмо тотчас же. Особенно после того, как на эту историю была наложена еще одна Печать. И все это может оказаться достаточно серьезным, чтобы заставить меня умереть день ото дня.
Он - все ближе и ближе.
Я - лосось, а вот - рыбачка, которая удит наши маленькие души.
Это ужасно, какова сила твоего воздействия на меня. Я никогда не прекращаю умирать и рождаться снова в нашей истории. Я - на краю абсолютного безумия.
У меня нет веры больше. Но хочу сказать тебе, что время от времени появляется непоколебимая уверенность, которая помогает сопротивляться Этому. Но иногда она выливается в страх, в той точке накала, куда я приношу свою боль о тебе.
Истинная правда, знала ли ты, моя прекрасная полячка, что тебе суждено стать режиссером фильма "Бог есть болезнь"?.
И я, который совершенно обезумел, все пытался сообщить тебе день своего приезда, а сообщить это было жизненно важно, это надо было сделать, если мы хотели завоевать свое собственное Слово. Я делал все, что мог, но мои оправдания звучали фальшиво. Ты смотрела на меня с отвращением. Это было хуже, чем расстрел дробью прямо в лицо. Я думал, что в Гамбурге полно каналов, и утопиться мне будет не так-то трудно. Но ничего хорошего в этом бы не было. Ты помешана на экологии, а я буду загрязнять воду своим потом и кровью.
И все-таки это было очень соблазнительно. Рождественский вечер, Гарри увидел меня еще за милю. Он потащил меня в таверну и налил мне водки с пивом, убийственный коктейль, ерш, который сбивает с ног. Пока я не увидел, что рождественская елка пустилась в пляс, моя красавица.
Никаких сомнительных симптомов умственной неустойчивости, что было бы, любимая, хорошим рождественским подарком в том году, что как опиумный браслет стянул обручем мир, как межконтинентальная ракета, исходящая нетерпением, как мой смех ужаса, когда я вижу Тебя такой изнуренной, такой худой, тридцать килограммов.
Те последние минуты в больнице.
И эта моя навязчивая идея: сказать Тебе, что я люблю Тебя, сказать это Тебе с самой точной интонацией. Есть одна-единственная точная интонация, когда кто-то говорит, что он готов пожертвовать жизнью кому-то.
Внезапно ...
Я стал двумя. Было мое физическое тело, с мертвенно побледневшим лицом.
И был мой двойник, который начал рыдать. От ужасной, невыносимой печали.
И вдруг печаль сменилась безумным, неслыханным гневом, способным уничтожить мир, чтобы создать другой. Это хуже, чем открыть врата Ада. И я понял тогда, что собираюсь сделать непоправимое.
Мой двойник грозит, оскорбляет кого-то, не знаю, кого в Невидимом мире, и я напрягаюсь как мраморная статуя.
"Вы шайка педерастов, вам нравится убивать бедную девочку двадцати пяти лет, ХОРОШО. Тогда смотрите, что я собираюсь сделать".
Я вижу, как медленно мое физическое тело придвигается к тебе, берет твои руки в свои.
Мне кажется, что в груди начинается магнитная буря. Напряжение в комнате становится невыносимым. Грегор пытается не видеть нас, смотреть в другое место, он чувствует, что-то ужасное вовлечено в наш мир, что-то невероятное может случаться.
Я никогда не использовал этот прием, даже, когда я жил в Фаюме - будучи жрецом Сукхоса. Мы уже знали друг друга, моя любимая.
Кроме того, я обращаюсь ко всем образам Нюит, ко всем принесенным в жертву, всем сожженным ведьмам, всем изнасилованным девочкам, всем шлюхам, которые умерли от любви, которым перерезали вены в грязном болоте, к тем девственницам, которых изнасиловали в рот и искалечили навсегда, ко всем отравленным крысиным и другими ядами, только они могли помочь мне изо всех, кого я мог призвать в эту минуту.
Они - здесь.
Мой двойник действует очень быстро, так, как будто нельзя упустить ни одной секунды. Он делает знак Гора, который стремительно превращается в знак Разрывающего Завесу. И я внезапно понимаю, что я только что сжег дотла завесу Исиды.
В то же самое время, мое тело - здесь, и в анахата-чакре пылает огонь. Мое сердце оставляет свое место, и подобно расплавленному золоту проходит через левое плечо, руку, ладонь. Мне кажется, что вся моя жизненная энергия уходит вместе с ним, но это не важно. Это поток лавы, которая оставляет мое тело, чтобы затопить твое.
Я... Я только надеюсь, что и физическое сердце выдержит это. Главное, чтобы не случилось сердечного приступа.
Мое тело - здесь, говорит с тобой и сообщает тебе нежно, что я люблю Тебя. И я говорю это с правильной интонацией. И я понимаю тогда, что все страдания, вынесенные в этой жизни, и, может быть, в предыдущих, не имели никакой другой цели, кроме как очистить меня для этого единственного момента. Чтобы произнести эти слова так, как следует.
В это же время, в Невидимом мире, мой двойник наклоняется к Тебе и резко выдыхает в твой рот, и произносит: "Получи дыхание жизни от раба одной красавицы". И, прежде, чем я снова становлюсь одним целым, он добавляет: "Таким образом, я запечатываю то, что должно быть запечатано. Живи ныне и присно".
Сверхъестественный свет появляется на твоем лице. Своего рода ореол вокруг Тебя. Свет Турнера.
Эти несколько секунд были как вечность.
От меня ничего не осталось. Ни одной капли крови нет больше в моих венах.
О господи, что я наделал?
Я отдал ей мою часть вечности. Возможно, мое имя будет стерто из Книги Жизни.
Я слышу, как смех демонов взрывается в моем мозгу. Я дал Ей все, без того, чтобы спросить Ее. А что, если Она не примет мою жертву? Дикий страх охватывает меня.
И я вижу свою смерть, приближающуюся ко мне. Мой рассудок колеблется. Нет, это - не физическая смерть, это - смерть души. Вторая смерть. Это означает, что я могу остаться в Пропасти навсегда и больше никогда не увидеть Тебя и никогда не поцеловать Тебя.
Это сомнение длится недолго, но это "недолго" - тысячелетия Ада. Адские легионы атакуют меня: что, если? Что, если? Что, если Она отвергнет тебя, если ей это не нужно, и если ты стал добычей безумия, и если Она была даже более безумна, чем Ты, и она питалась твоей жуткой иллюзией, и если ты в полном бреду, ты болен, у тебя лихорадка, это очевидно, это - патология, у тебя нет никакой причины любить Ее, нет, ты скоро вернешься к людям, есть много людей, которые умирают от рака в таком возрасте, ты должен принять это. Все кончено, Филипп.
Нет, я преодолеваю: то, что во мне, подобно неделимому ядру любви, любви, которая отказывается от всего, и тогда ядро становится ястребом, раненным ястребом, которому так трудно взлететь снова.
Эта птица прибита к двери сарая!
Сам зеленый Ангел не может сделать для меня что-нибудь большее.
Я абсолютно пуст. Кто-нибудь должен меня заполнить. Только Она может сделать это. Все зависит от Тебя. Это точно то, чего я хотел, мое существование зависит полностью от Тебя. Я только что совершил прыжок в пустоту. Ты смотришь на меня пораженно.
Несколько секунд ожидания перед ответом. Я никогда не чувствовал себя хуже. Я, который хотел доминировать над тобой, я стал твоей вещью. Я чувствую, что ты смакуешь свою власть надо мной - это испытание, с оттенком женского садизма - и ты никак не хочешь закончить его. "Будь сильным, тогда ты сможешь перенести больше радости".
Любовь к Тебе - это русская рулетка при помощи автомата.
Ты начинаешь улыбаться. Я чувствую себя счастливым, хотя ты и молчишь. Ты сжимаешь меня все сильнее и сильнее. Твои ногти впиваются в мою плоть. Почти до крови. Ты смотришь на меня пристально, с бесконечной нежностью. И я чувствую, что нежность заполняет меня. Она пожирает меня, она сжигает меня, и это - не то, что может быть понято. Я, наконец, нашел правильный путь. Наконец. И это то, что происходит.
И обмен нашими взглядами: как обещание, бросающее вызов времени и пространству.
Все это заняло не больше, чем две или три минуты. Но у меня появилось чувство, что я стал на одно столетие старше. Все произошло не в точности так, как я сказал, но Ангел требует, чтобы я рассказал именно так, потому что мой рассказ может помочь кому-то, позже. Я не знаю, каким образом и когда. Возможно, я уже умру к тому времени. Физически, конечно.
Вначале, я не собирался рассказывать об этом эпизоде. Но он принудил меня сделать это, прибегнув к максимальному эмоциональному воздействию.
Он удовлетворен тем, что я сделал в палате больницы. Нечто было вовлечено в правильное произнесение таких простых слов.
Временами мне интересно, не впадаю ли я в шизофрению. Но эти моменты неуверенности случаются все реже и реже. Когда я думаю обо всех совпадениях и всех знаках и всех доказательствах!
Я ехал в поезде, который опаздывал примерно на час. Я пробовал резюмировать факты. Но я был в жутком шоке, что мне надо было порядком выпить, чтобы успокоиться.
Когда я прочитал роман Майринка впервые? Да, это было в 1984 году, я искал какую-нибудь книгу, чтобы читать ее те несколько часов, которые мне предстояло провести в автобусе на пути к Амстердаму.
Как и когда та изумрудная змея начала заполнять меня, много превосходя меня размерами? Я чувствовал все больше и больше, что все это касается меня. Я был несколько ошарашен: я направлялся в отель, где я должен был провести ... Рождество! Но и действие романа происходило в Рождественскую неделю! Моя гостиница была расположена в том районе Амстердама, где начинается действие романа. Недалеко от Jodenbreestraat ...
В самый Сочельник я впервые попробовал LSD. Это почти невозможно передать. Я вижу себя праздношатающимся по району, и затем я попадаю на улицу, я помню ..., я остановился перед магазином. Там был этот знак:
Я пробовал найти его вновь на следующий день. Ничего не получилось.
Оно было очень длинным, то путешествие. Оно было реальное, подлинное, не какая-нибудь подделка. На какое-то время, оставаясь в гостиничном номере, я увяз в вечности. Окружающий меня мир внезапно застыл. Своего рода стоп кадр. Я не мог двинуть ни единым мускулом моего тела. Это продолжалось один час, затем второй. И лишь после нескольких столетий страданий это кончилось. Мне стало стыдно, что я должен растрачивать вечность в этом несчастном гостиничном номере, в компании заторможенных наркоманов.
Внезапно, через несколько эонов, я принял все, что случилось со мной. Принял. И я возвратился в человеческое время. Статуи снова ожили.
Я не помню, появился ли он до или после этого испытания. Он предстал в образе зеленого крокодила, зеленого, как изумруд. Я подумал, что это мое тотемное животное. И долгие годы я верил в это. Теперь я знаю, что это был Он, Зеленый Ангел.
В тот момент я загадал желание. Вдохновляясь работой Спее, я создал для себя своего рода печать. Я концентрировался на ней в течение многих часов, всегда впадая в состояние галлюцинаций. Этот талисман был выражением желания: я жаждал любви, столь же прекрасной, как та, о которой я только что читал. Той ночью я запечатал свою судьбу.
И когда я оглядываюсь назад, я вижу, что ни одна моя минута не проходила без Него, начиная с той роковой Рождественской ночи.
И через двенадцать лет, эта поездка в Гамбург. Это был тот день, когда ты попросила меня и свою подругу Анику принести тебе каких-нибудь фруктов из гостиной. Ты была занята, готовясь к своему возвращению в больницу. Аника привела меня в комнату, где царил невероятный беспорядок. И вдруг я онемел. Прямо посередине этого впечатляющего бедлама, на почетном месте, возвышался своего рода элементарный алтарь, сооруженный тобой. На нем была распростерта кожа крокодила, того же самого размера, той же самой формы, того же самого цвета, каким был тот крокодил, которого я видел в 1984 году. Ты взывала к тому же самому Ангелу, что и я! Я попросил, чтобы Аника сделала мне кофе или чая, я не помню, в любом случае, чего-то покрепче.
Много позже, после твоего перехода на Другую Сторону, я прочитал твой магический дневник. Ты призывала вечную любовь. И Ты призывала Смерть также. Приблизительно в дни нашей встречи.
К счастью, Ангел явился. Я действительно вынужден убить себя. Это не было бы трудно: я не боюсь больше смерти. Я знаю, что это будет великое время. Джейн Картрет говорила, что Смерть может "внушать любопытство, как путешествие". Это соображение похоже на те чувства, которые посещают меня, за исключением одного: конечная цель моего путешествия - встреча с тобой.
Я пробую заглянуть еще глубже в прошлое. Но как далеко бы я не заглядывал, я вижу: он руководил мной уже. Когда я был ребенком, над моей кроватью висела картина. Чудовищный лубок на религиозную тему. На нем были изображены двое детей, пересекавших мост над неизмеримой пропастью. Веревки были потерты, перила хрупкие, мост мог обвалиться в любой момент, а эти дети, мальчик и девочка, были только на полпути. А вверху, в воздухе витало множество ангелов, которые наблюдали за ними и улыбались. Я всегда знал, что эта картина касалась меня. Это - единственная вещь, которую я сохранил после смерти моих бабушки и дедушки.
А то кольцо? Когда я получал его, между прочим? 1987? 1988? 1989? Я не помню. Я видел его. Его владелец, жулик, не мог продать его. Это было зеленое кольцо, с надписью на иврите. Ни один потенциальный покупатель не мог долго носить его на своем пальце. И этот парень уже оставил надежду его продать. Что касается меня, я искал магическое кольцо, чтобы завершить свою ритуальную экипировку. Оно околдовало меня сразу, точно так же, как ты. Он продал его по довольно дорогой цене, в два раза превышавшей его настоящую стоимость, что-то вроде 5000 франков. Это были огромные деньги для меня в то время. Мне пришлось немало поразмышлять тогда, хотя я знал, что нельзя торговаться за черное яйцо.
Но главное, что у меня была мечта. И я понял, что я должен приобрести это кольцо, потому что оно приведет меня к моей любимой.
Тогда я купил его. И питался рисом и макаронами в течение двух месяцев.
Я вычислил числовое значение надписи. Но еще долгое время оно оставалось для меня загадкой.
Только в прошлом году я снова начал сложные каббалистические вычисления. И я выяснил потрясающие вещи, вещи относительно нас, тебя и меня. И затем я нашел ... или мне помогли найти подлинное имя Зеленого Ангела на иврите. Я не сразу понял, что это на самом деле такое. Но я назвал Его так, чтобы Он помог нам. Я никогда не раскрою это имя, даже если мой магический дневник будет издан после моей смерти. Будет лучше будет пробел; его легко найти самостоятельно, возможно, я и так дал слишком много ключей.
За год до того, как мы с тобой встретились, я встретил Ягель Дидье и спросил ее, какие чувства вызывает у нее мое кольцо. Она некоторое время казалась озадаченной, и затем сказала мне, что этот лунный камень имел власть, которая была потеряна, и что теперь она возвратилась ...
Да, оно пробуждает во мне что-то. И действительно, иногда камень кажется живым, он сияет и он изменяет цвет ...
А этот прошлогодний сон, в котором Ангел заставлял меня глотать Книгу Закона, и Книга была живой.
А теперь, этот Закон - подобно новой крови - течет в моих жилах. Тот сон, вероятно, был сакраментальным событием, необходимым элементом процесса.
И еще одно: те два изумрудно-зеленых скарабея, которые вползли в дом, неподалеку от места, где я в спешке устанавливал своего рода алтарь для поклонения Гору. Я забрал его статую из Храма, и я должен был поместить ее там, в компании других образов, которые сопутствуют этому богу. Скарабеи появились вскоре после этого, я убил их и поместил под стекло. О да, моя возлюбленная, твой крокодил очищает дом.
На самом деле, мне надо будет покинуть это жилище: я слишком долго ждал Тебя в нем. Мне надо убраться подальше от людей. Есть очень немного людей, с которыми мне хочется говорить. Очень немного пробужденных друзей, но, с другой стороны, слишком много трюкачей, "учеников чародея", с их бредово низким астральным планом. Все это очень плохо для них.
Работа, много работы. Я собираюсь поторопиться. Мне осталось не больше десяти лет, как сказал мне Ангел.
Я не мог бы меньше заботиться о своем теле. Время от времени, я смотрю на себя в зеркало. Я вижу свою смертную скорлупку. И я думаю о своем имени. Гротеск. Все это слишком ограниченно. Я не могу идентифицировать себя больше с этим телом, с этим именем.